но пока есть надежда, что решит хоть кто-нибудь, нужно пытаться.
– А если все ученые в стране свихнутся?
– Думаете, меня радует такая перспектива? Держитесь на связи.
На этом разговор окончился. Дюбро выглянул в окно. Ему вдруг стало дурно. В любую секунду все это может исчезнуть…
Пастор на свободе. Пока его мозг не разнесут на молекулы, никто и нигде не может чувствовать себя в безопасности.
Дюбро отправил новую подборку материалов Кэмерону и попробовал призвать образ Сета, но не слишком успешно.
«Что теперь?»
«Откуда мне знать?»
«Нельзя торопить шефа…»
«Само собой. Нельзя, чтобы он даже заподозрил важность уравнения».
«А с Пастором как быть?»
«Ты сделал все, что мог?»
«Сам я не могу отправиться на поиски. Недостаточно, что я приговорил его к смерти?»
«А Риджли?»
«Ох… Ну, чем больше я о нем раскопаю…»
Билли ван Несс лежал в отдельной палате. Дюбро отправился туда, чтобы осмотреть пациента и изучить его больничную карту. Возбуждение, вызванное вчерашним появлением Риджли, прошло. Ван Несс лежал спокойно, с закрытыми глазами, узкое лицо было расслаблено.
Экстратемпоральное восприятие. Есть надежда, что оно поможет разобраться с человеком из другого временно́го сектора. Пелл говорил о гипнозе и с переменным успехом пробовал его на парне. Дюбро приказал принести приборы и применил к ван Нессу механовнушение. Ничего не вышло, пришлось даже сделать пациенту укол.
– К-к-ко-ок-к-к!..
Опять этот неприятный хриплый клекот. Дюбро вспомнил, что у парня деформировано нёбо. Может ли этот звук быть озвученным проникающим излучением, посредством которого, предположительно, общались представители неизвестной расы, создавшей Пустышки?
Дюбро решил проверить. На этот раз заставить ван Несса говорить внятно оказалось легче. Пелл положил этому начало вчера вечером, но временнáя дезориентация еще присутствовала. Мутант не разделял прошлое, настоящее и будущее. Колеблющееся восприятие ван Несса нужно было поставить на якорь. Каким странным, наверное, кажется мир мутанту, никогда не пользовавшемуся зрением! Он может видеть течение…
– …Живых и затем долго тянется назад и останавливается… И снова назад, и опять…
Вопрос.
– Сияние. Яркие купола. Такие длинные, что достают до…
Вопрос.
– Нет слов. В конце нет слов. Точнее, на повороте. Где они сгибаются. Пришли в поисках…
Вопрос.
– Нет слов. Назад и назад, в поисках.
Вопрос.
– Где они теперь?.. Теперь наступил конец.
Дюбро задумался. Строителями куполов были genus X, загадочный, невообразимый народ, путешествовавший назад во времени и оставивший в память о себе блестящие Пустышки. В поисках чего эти существа прибыли на Землю?
Чего-то необходимого для выживания. И не нашли. Они прилетели из будущего, перепрыгивая целые эпохи, и очутились на планете, которая наверняка казалась им первобытной. Но наступил конец.
– Билли, а что с человеком, которого ты видел вчера?
– К-к-ко-о-ок!
Видел? Вчера? Для мутанта все слова были переменными. Дюбро решил переиначить вопрос.
– Человек. Он тянулся в верном направлении, помнишь? – Интересно, в искаженном и расширенном восприятии ван Несса это воспоминание или предчувствие? – Он был длиннее остальных, не считая блестяшек. И более цельный…
– Бежит, бежит… Вижу, как он бежит. Была война.
– Война, Билли? Какая война?
– К-к-к-ко-ок! Слишком короткая, чтобы увидеть… большие машины. О, большие, большие машины, но очень короткая жизнь!
Громадные, но недолговечные машины. Что бы это могло быть?
– Шум. Иногда. А иногда тишина и место, где множество жизней были короткими. Бежит, бежит, а они идут… пришли… придут… К-к-ко-о-ок! К-к-ко-о-ок!
Начались судороги. Дюбро поспешил сделать укол и успокоить парня с помощью быстрого гипноза. Ван Несса перестало трясти. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, и слабо дышал.
Дюбро вернулся в кабинет как раз вовремя, чтобы застать Кэмерона. Тот укладывал на стол какие-то бумаги.
– Бен, я домой, – сказал директор. – Голова разболелась. Почти ничего не решил, лишь несколько мелких задачек. Где Сет? – Он внимательно посмотрел на Дюбро. – Хотя ладно. Я…
– Все в порядке?
– Нет, – сухо ответил Кэмерон. – До скорого.
Он вышел, оставив Дюбро в недоумении. Неужели до шефа снова добрался Риджли?
Симптомы: головная боль, нервозность, неспособность сосредоточиться…
Дюбро быстро перебрал папки в поисках нужной. Она нашлась. Но к досье на доктора Эмиля Пастора никто, похоже, не притрагивался. Может, в других папках, со списками увлечений ученых?
Тоже ничего. Хотя подождите-ка! Напротив одного имени стояла едва заметная карандашная метка.
Илай Вуд, математик. Нижний Орлеан, домашний адрес: 108 Луизиана Б-4088. Хобби: сказочные шахматы…
Глава 9
Никто его не узнавал. Он был этому рад и испытывал глубокое смирение, продвигаясь по Путям Нижнего Денвера неузнанным. Боковые Пути были забиты военными, но никто даже не взглянул на щуплого коротышку, шедшего по неподвижной центральной дороге. Это было вторым испытанием, пожалуй более сложным, чем первое. Уничтожать символы прошлого было угрожающе легко. Искушение не покидало его. Теперь он знал, что все сущее пусто, и знал, как легко проткнуть мир – воздушный шарик.
Ведь сам он не может умереть. Его мысль продолжит существовать. В начале было Слово, и в конце тоже будет Слово.
Ему хотелось домой, но испытание не терпело отлагательств, и Нижний Денвер оказался ближайшим подземным городом. Его без проблем пропустили туда по документам, как самого обычного человека. Он собирался и дальше смиренно притворяться таковым. Только его мысли, мысли бога, будут пылать среди звезд, пустых звезд, устремляясь в пустую Вселенную, которую он легко может уничтожить…
Таково испытание. Он не должен больше никогда пользоваться своей силой. Сколько раз, должно быть, другого бога посещало желание уничтожить созданную им вселенную! Но другой бог сдержался, и доктор Эмиль Пастор тоже должен сдержаться.
Он продолжал называть себя доктором Эмилем Пастором. Это один из уроков смирения. И он не собирался умирать. Может умереть его тело, но не мысль.
Эти военные на Путях. Как бы они были счастливы, если бы знали, что продолжают существовать лишь благодаря доброте и заботе доктора Эмиля Пастора! Но они об этом не узнают. Гордыня – капкан. Он не желает, чтобы в его честь возводили алтари.
Алтарь, прославляющий доктора Эмиля Пастора, – сама твердь небесная.
Из норки выполз муравей и направился к Пути. Пастор отнес его обратно в безопасное место. Даже муравей…
Сколько доктор тут простоял? Наверняка более чем достаточно. Он прошел испытание смирением, и ничто не сподвигло его открыться военным Нижнего Денвера. Хотелось домой. Он надеялся, что жена не заметит перемен. Продолжит называть его «дорогим Эмилем», а дети тоже не догадаются, что он уже не их папочка. Он способен сыграть эту роль. Несмотря на то что они пустые, он вдруг проникся нежностью к ним.
Они могут исчезнуть, если он того пожелает.
Поэтому нельзя этого желать. Он будет
